Кто и чем поплатится за ЮКОС

Новость об аресте государственных активов Российской Федерации в Бельгии, Франции и Австрии по иску акционеров ЮКОСа не стала неожиданностью. И компании-истцы, и их адвокаты открыто заявляли о своем намерении инициировать подобные процессы, в случае если Россия добровольно не выплатит компенсацию по арбитражным решениям, вынесенным трибуналом в Гааге, в срок до 15 января 2015 года.

Вопрос заключался только в том, сколько времени уйдет на подготовку таких заявлений, и в каких странах они будут поданы. Кроме указанных стран, известно также о подаче таких заявлений в суд США. Стоит ожидать подобной новости и о процессе в Британии.

Практика подобных дел говорит о том, что часто суды применяют принцип «сначала арестовываем, потом разбираемся». Иными словами, суды удовлетворяют ходатайство истца об аресте активов в качестве обеспечительной меры, а уж потом рассматривают возможность их взыскания

Речь идет не об отдельных, самостоятельных исках. Акционеры ЮКОСа подали заявления о признании и исполнении арбитражных решений в соответствии с Нью-Йоркской конвенцией 1958 года. Сторонами этой конвенции являются более 160 стран мира, и в суды любой из этих стран можно обращаться. Суть такого обращения – требование принудительного исполнения арбитражного решения за счет активов ответчика, находящихся в данной стране. Поэтому во многом процесс принудительного исполнения арбитражного решения – это «охота» за активами ответчика.

Особенностью этого дела является множество параллельных процессов в большом количестве стран. Этому есть несколько объяснений, но самое главное из них – то, что в связи с огромным размером требований по арбитражным решениям – свыше $50 млрд – полное их удовлетворение в результате ареста активов в одной отдельно взятой стране исключено.

Процедура судебного рассмотрения

Непосредственная последовательность судебных действий в каждой стране своя. В некоторых странах – как, например, в Бельгии – судебный исполнитель сначала определяет, у кого, где и какое имущество, подлежащее аресту, находится, и лишь после этого осуществляется непосредственный арест. В других юрисдикциях – и, в особенности, если точное местонахождение государственного имущества известно заявителю – арест может быть наложен судом сразу. Фактическое отличие – незначительно: даже там, где арест производится не сразу, «спрятать» оказавшиеся под угрозой активы очень сложно.

Практика же подобных дел говорит о том, что часто суды применяют принцип «сначала арестовываем, потом разбираемся». Иными словами, суды удовлетворяют ходатайство истца об аресте активов в качестве обеспечительной меры, а уж потом рассматривают возможность их взыскания, а также – возражения ответчика, в ходе довольно длительной судебной процедуры. Для этого достаточно показать суду риск того, что активы (в первую очередь – денежные средства) «уйдут» из страны, пока дело будет рассматриваться.

Ответчик (в данном случае – Российская Федерация) имеет все процессуальные права в таких судебных делах. Безусловно, юристы РФ будут возражать и против ареста имущества, и против признания арбитражного решения в принципе. На решение суда может быть подана апелляция. Вся процедура может занять больше года, а фактическое взыскание – еще больше, так как во многих случаях может идти речь о продаже активов с торгов. В любом случае, на быстрое развитие событий рассчитывать не стоит.

О чем будет спор?

«Охота» за активами ответчика в иностранных юрисдикциях – дело непростое, и уж тем более, когда речь идет об ответчике-государстве. Здесь стоит говорить, как минимум, о двух сложных вопросах – о поиске именно государственного имущества (а не, например, имущества госкомпаний), и об иммунитете, который зачастую защищает государственные активы от взыскания.

Найти государственные активы за рубежом нелегко: их попросту не так уж много. Простыми словами – у государства не так много причин хранить активы в других странах. Совершенно иной вопрос – активы госкомпаний и предприятий, особенно тех, которые в силу своего бизнеса ведут дела во многих странах. Нефтяные и газовые компании – классический пример. Тем не менее, активы госкомпаний – это не государственные активы, и их нельзя просто так взыскать за долги государства, точно так же, как нельзя взыскать имущество акционерного общества за долги акционера. В мировой практике есть много подтверждений такого подхода. Однако из него есть исключения.

В частности, «отождествление» государственной компании и государства для целей удовлетворения требований кредиторов возможно, если суд придет к выводу, что государственная компания является де-факто «функциональным продолжением» государства, и государство влияет на нее гораздо больше, чем обычный акционер: например, если госкомпания является инструментом проведения государственной политики де-юре (несет суверенную функцию по закону) или де-факто. Также фактором для подобного отождествления, особенно в контексте дела ЮКОСа, может быть то, насколько данные госкомпании сыграли роль в нарушении прав акционеров компании-истца или получили выгоду от таких нарушений.

Особенностью этого дела является множество параллельных процессов в большом количестве стран. Этому есть несколько объяснений, но самое главное из них – это то, что в связи с огромным размером требований по арбитражным решениям – свыше $50 млрд – полное их удовлетворение в результате ареста активов в одной отдельно взятой стране исключено

В Гаагских арбитражных решениях по делу ЮКОСа немало внимания уделяется тому, как именно у этой компании были отобраны ее активы, и к кому они, в итоге, перешли.

Если суд придет к выводу о том, что российские государственные компании исполняют не только коммерческие функции, но и принимают участие в реализации государственной политики, и/или имели отношение к нарушению прав акционеров ЮКОСа, суд вполне может согласиться с тем, чтобы пробить пресловутую «корпоративную вуаль», которой закрываются компании.

Стоит понимать, что подобных прецедентов очень и очень мало, и истцам понадобятся исключительной силы аргументы для того, чтобы убедить суд в своей правоте по данному вопросу.

Вторая проблема – вопрос государственного иммунитета. Государственные активы за рубежом обычно находятся под защитой этой международно-правовой концепции. Как пример абсолютный иммунитет имущества дипломатических и консульских учреждений, предусмотренный соответствующими конвенциями – это имущество (в том числе и деньги со счетов диппредставительств и консульств) нельзя взыскать ни при каких обстоятельствах.

Здесь стоит отметить, что по сообщениям СМИ, счета российских дипломатических учреждений все же были арестованы. Это является следствием уже описанного выше принципа «сначала арестовываем, потом разбираемся». Снятия ареста с таких счетов стоит ожидать в самое ближайшее время, если это уже не произошло.

В отношении других государственных активов за рубежом могут быть вопросы, так как доктрина и практика последних двух десятилетий движется в сторону признания лишь ограниченного или функционального государственного иммунитета. Согласно этой концепции, под защитой находятся лишь те государственные активы, которые используются для суверенных целей – для целей реализации государственных функций. Классический пример – возможность ареста военного имущества, так как это имущество связано с реализацией исключительно государственной функции обороны.

Примером имущества, которое не защищено иммунитетом, может быть здание, приобретенное государством в качестве жилья для дипломатического персонала, которое сдается в аренду на коммерческих началах.

Другим примером, актуальным в вопросе ЮКОСа, есть счета организации «Евроконтроль», которая занимается регулированием воздушного пространства в Европе, и которая в силу своих функций аккумулирует и периодически перечисляет деньги соответствующей организации в России за услуги по контролю воздушного пространства.

За развитием этого дела будут следить по всему миру – ведь здесь самым непосредственным образом ставятся юридические вопросы о связи между государством и госкомпаниями, о содержании и объеме суверенных иммунитетов. Это проблемы, с которыми сталкивались, например, инвесторы в странах Латинской Америки, получившие право на компенсацию в судебных или арбитражных решениях против таких стран, как Аргентина, Венесуэла, Эквадор. С взысканием средств из таких стран обычно возникают серьезные проблемы.

Прецеденты

Взыскание активов с государства в третьих странах – не новое явление. Украина с ним достаточно хорошо знакома на примере резонансного «дела о «Русланах», когда по иску кипрской компании TMR Energy были арестованы самолеты Ан-124 «Руслан» в Канаде и той же Бельгии в 2004-2005 годах. Попытки арестовать украинское имущество в ряде стран (Бельгия, Нидерланды, Франция, Британия) производились и компанией «Норск Гидро» – вплоть до того, как арбитражное решение, на основании которого производились эти попытки, не было отменено по заявлению Украины шведским судом. Была и более свежая практика.

С подобной проблемой сталкивалась и Россия – швейцарская компания «Нога» в 90-х годах, и немецкий инвестор Франц Седельмайер совсем недавно пытались найти и арестовать имущество России, но их попытки не были очень успешными (хотя дело Седельмайера создало для РФ серьезные трудности).

Что в итоге?

Дело ЮКОСа является воистину беспрецедентным не в последнюю очередь в связи с суммой, подлежащей взысканию – более $50 млрд (это без учета почти $2 млрд на основании решения ЕСПЧ). Это значит, что вне зависимости от исхода судебных процедур в Бельгии, Австрии, Франции и США, «охота» за российскими активами будет продолжаться по всему миру до тех пор, пока эта ситуация не будет урегулирована (например, мировым соглашением) или долг не будет погашен принудительно.

Сложившаяся ситуация будет создавать постоянные трудности для РФ и государственных компаний, так как они будут понимать, что в любой момент, в любой стране мира их имущество может быть арестовано, и даже если арест удастся в конечном итоге снять, это накладывает огромный груз на любые коммерческие операции (зачастую – срочные) за рубежом.

Источник: http://forbes.ua